К серии
"Как закалялась сталь" у
[f:]ReesKey Год 1862, в ролях Аристарх Волконский
(Гамлет) и Лоран д'Эпинэ
(Есенин). В продолжение к пяти страницам истерики - две страницы последствий.
Первые сутки после
Волконский ставит последний изящный росчерк на бумаге, откладывает перо и наблюдает за тем, как сохнут чернила – они меняют цвет, впитываются в бумагу и засыхают, становясь из глянцевых с синевой матово-черными. Аристарху кажется, что точно так же меняется его жизнь.
С бурного скандала с Лораном прошло восемь часов, за окном успело стемнеть, а Аристарх с тех пор не выходил из своего кабинета. Три, а точнее, уже два дня – немыслимо короткий срок, и потому Волконский пишет несколько писем, которые оставит своим знакомым в Париже – в качестве объяснения, куда он исчез. Он не сомневается, что Карина не будет посвящать каждого в детали его «ссылки», но знает, что разговоров в клане не избежать. Пусть, в конце концов, какая разница, что будут говорить он нем здесь, если сам он будет очень далеко и отсюда, и от этих разговоров?
Чернила высыхают, Аристарх убирает листок в конверт и запечатывает его. Почти полночь. Касаясь рукой губ, он не может определить, что холоднее. Надо поесть.
Только поднимаясь из кресла, Аристарх понимает, что поесть нужно не ему одному.
.. Д’Эпинэ лежит в постели, обнимая себя за плечи, подтянув колени к животу. Аристарх садится рядом с ним и осторожно проводит пальцами по лбу. Мраморная, словно бы чуть просвечивающая кожа на ощупь неестественно холодна, и Волконский понимает, что его любовник – ах, черт, его чайлд теперь! – может впасть в торпор, если ему немедленно не дать крови. В ответ на его прикосновение Лоран открывает глаза:
- Здесь очень холодно, Волконский. У тебя нет еще одного одеяла? Ах, да, ты же нежить, тебе не нужны одеяла, тебе наверняка не бывает холодно, тогда почему так холодно мне, я же теперь тоже… - речь Лорана напоминает горячечный бред, и Аристарх, не вслушиваясь в его бормотание, накрывает его лежащим на кресле пледом. Д’Эпинэ только судорожнее вцепляется пальцами в плечи. Волконский смотрит на него еще несколько секунд и неслышно выходит, прикрыв за собой дверь. Набрасывая в прихожей плащ, приказывает слуге погреть комнату мсье д'Эпинэ и уходит из дома, не обращая внимания на удивленный взгляд.
Через пару часов он будит Лорана, тряся за плечо:
- Лоран, вставай. Я хочу тебя кое с кем познакомить.
Чуть согревшийся Лоран бросает на него недовольный взгляд:
- Что, кто-то из твоих друзей-упырей?
- Нет, обыкновенная молодая женщина. Впрочем, нет, не обыкновенная – очень красивая. Тебе понравится, пойдем.
Лоран изумленно качает головой:
- Не думал, что ты дойдешь до такого, Волконский! Ты сделал со мной невесть что, и спустя полдня предлагаешь развлечься с девочками как ни в чем не бывало?! Для тебя, что, не произошло ничего сверхъестественного?! Я никуда не пойду, мне чудовищно холодно даже под одеялом.
- Значит, я приведу ее сюда. Хочешь ты или нет, но пока ты находишься в моем доме, ты будешь делать то, что я скажу. – Аристарх раздраженно звонит в колокольчик, и через пару минут раздается осторожный стук в дверь – слуга привел гостью. Волконский встает из кресла и предлагает даме руку, за которую та охотно берется, окидывая Аристарха восхищенным взглядом. Лоран любуется ими – золотоволосый Аристарх с завораживающими чертами лица и нечеловеческой грацией и миниатюрная брюнетка с невероятно красивыми, идеальными губами и тонкими запястьями. Они красивы очень по-разному, и Лоран не знает, кто из них вызывает в нем это странное ощущение эйфории.
Тем временем Аристарх что-то рассказывает брюнетке, наклонившись почти к самому ее уху, д’Эпинэ улавливает слова «Занемог.. грустит… нужно развеяться.. может быть, мы сможем его подбодрить?..», и маленькая девушка присаживается на край его кровати, беря его за руку. Аристарх опускается на колени рядом с кроватью и осторожно берет левую руку девушки в свою.
- Что же вы, мсье, так не следите за здоровьем? – у девушки мелодичный голосок, и свободной рукой она ласково проводит по волосам Лорана, пока Аристарх дольше положенного касается губами ее левой руки. Ей это, видимо, приятно, она не отнимает руку, и Лоран краем глаза замечает, как Волконский покрывает кисть девушки легкими поцелуями – почти не касаясь губами, каждый сантиметр кожи, увлеченно и не поднимая глаз. Брюнетка бросает на него быстрые взгляды, но продолжает щебетать – что-то рассказывает о погоде, о чудном цветении каштанов на елисейских полях.. Лоран молчит, с горечью вспоминая, что только прошлым вечером прекрасные губы этого сумасшедшего русского такими же невесомыми прикосновениями спускались по его груди к животу, и оттуда еще ниже, и д’Эпинэ выгибался навстречу им.. Воспоминания очень яркие, и Лоран не успевает толком удивиться, почему его возбуждение так незаметно, когда Аристарх каким-то очень необычным, глубоким голосом говорит:
- Мадемуазель, взгляните мне в глаза, прошу Вас. - И девушка смотрит в его сияющие зеленые глаза, восхищенно улыбаясь, и он проводит языком по ее запястью, а через секунду Лоран видит белоснежные клыки, вонзающиеся в чуть смуглую кожу. Девушка даже не вскрикивает, все так же, улыбаясь, смотрит на Аристарха, и только глаза ее на секунду распахиваются чуть шире. Волконский торопливо подносит ее руку к губам Лорана:
- Пей! – д’Эпинэ негодующе отталкивает его:
- Ты сошел с ума! Я не стану этого делать! Не хватало еще.. – Аристарх обрывает его гневную тираду, вплотную прижимая прокушенное запястье к его губам.
- Немедленно пей, иначе потеряешь дееспособность очень надолго, и запомни – теперь ты можешь есть только таким образом.
Несмотря на протестующее сознание, тело отзывается на вкус крови на губах, и Лоран жадно впивается в запястье брюнетки. Почти мгновенно ему становится жарко, тело становится почти невесомым, хочется смеяться и летать, и с каждым глотком ему все лучше, и не хочется отрываться от этого источника... В этот момент Аристарх отстраняет его от жертвы, подхватывает ее на руки и осторожно усаживает в кресло. Девушка спит, улыбаясь все той же счастливой улыбкой. Волконский садится обратно на кровать.
- Ну вот. Этого тебе хватить до следующей ночи. Нельзя выпивать слишком много – жертве будет труднее проснуться. Сейчас она счастлива, а, проснувшись, вспомнит только мои поцелуи. Ты сыт?
Эйфория постепенно отпускает Лорана, ему больше не холодно, но теперь начинает трясти, и он снова обхватывает себя руками за плечи, машинально облизывая губы. Не глядя на Волконского, бросает:
- Сыт.
Аристарх несколько секунд словно бы чего-то ждет, чуть склонив голову и глядя на Лорана, будто в неуверенности касаясь пальцами губ. Так и не дождавшись, отрывисто кивает и поднимается с его кровати.
- До рассвета есть еще пять часов, если ты хочешь заняться делами - то сейчас самое время. Когда увидишь, что небо светлеет, езжай домой.
Он выходит из комнаты Лорана, приказывает подбежавшему слуге отнести гостью в одну из гостиных на первом этаже и идет к себе. Теперь, без покровительства Карины, он не может позволить себе охотиться чаще раза в сутки. Он ложится под два одеяла и обхватывает себя руками за плечи. Ему нестерпимо холодно и хочется плакать от слабости и обиды.