Совершенно внезапный текст по итогам просмотренного наконец "Джонатана Стренджа и мистера Норрелла". Целиком и полностью он обязан своим существованием Полю, разговоры с которым заставляют картинки в моей голове оживать.
ЗеркалаЗеркала
Полю, который вдохновляет меня.
...Город живет и дышит, городу все равно, кто ходит по его мостовым, кто наполняет его звуками, кто кишит в его нутре.
Ты спишь урывками, по паре часов, просыпаясь и засыпая снова дважды или трижды, но этих рваных провалов тебе удивительным образом хватает на то, чтобы восстанавливать силы. Последний раз ты просыпаешься от шума и движения за хлипкими стенами - твоим ненадежным укрытием от дождя и любопытных глаз - и вылезаешь на свет. Как и любого человека, тебя занимают простые дела: найти кусок хлеба да глоток чего-нибудь покрепче воды. Это чаще всего занимает у тебя все утро: ты не слишком привередлив, но полагаешься на судьбу, как и положено человеку твоего положения - а оттого пища и вино попадают к тебе самыми замысловатыми путями. Однако же к полудню твое брюхо перестает напоминать о себе и ты инстинктивно тянешься ощупать свою грудь - вместилище смысла, после чего резким, неожиданным для тебя самого движением, срываешь с головы шляпу и бьешь земной поклон - городу, зрителям и тому, кто написал для тебя эту роль.
- Я раскину руки,
И мысли моих врагов улетят, как стая скворцов,
И съежатся они, словно куча тряпья,
Я приду к ним туманом и дождем,
Я приду к ним в полуденной дреме,
Стаей воронов, что закроют рассветное небо на севере,
А когда враги решат, что спасены,
Я приду к ним в крике, что разрушит безмолвие зимнего леса.
**
...Дом живет и дышит, дому все равно, кто ходит по его коридорам, кто наполняет его звуками. Кто кишит в его нутре.
Ты спишь урывками, по паре часов. Просыпаешься дважды или трижды за ночь, но и этих рваных провалов тебе хватает на то, чтобы восстановить силы.
Последний раз ты просыпаешься от предчувствия движения за двумя стенами, которые отделяют тебя от объекта твоего внимания и приложения сил. Ты быстро собираешься и выходишь из комнаты в коридор. Как и любого человека, тебя в первую очередь занимают простые дела: распорядится о завтраке для себя и своего хозяина (хотя ты предпочел бы слово подопечный) и найти чего-то покрепче воды. Это занимает у тебя немного времени: ты не слишком привередлив и хорошо знаешь свое дело, хоть и привык полагаться на судьбу - просто не в таких мелочах. К полудню твои дела в доме закончены и ты, оставляя чародея заниматься своими делами, набрасываешь плащ и идешь к двери. Ты инстинктивно тянешься ощупать свою грудь, где под рубашкой ты носишь свои карты, вместилище смысла, после чего резким движением открываешь дверь и шагаешь в мир - к городу, зрителям и тому, что ведет тебя по твоей дороге.
- Дождь откроет дверь для меня, и войду в нее,
Камни соорудят трон для меня, и взойду на него,
Три исконных королевства станут моими навеки,
Англия станет навеки моею,
Безымянный раб наденет серебряную корону,
Безымянный раб воцарится в чужой земле…
**
... Ты наполняешь собой всю улицу. Иногда тебе самому кажется, что ты наполняешь собой весь квартал, а может быть и весь город. Твои многословные пророчества, витиеватые заклинания и экстатические припадки были вместилищем совершенно иного смысла, нежели тот, который в них вкладывали твои зрители и который был бы самым очевидным ответом. Ты хорошо научился играть роль чародея из желтой палатки, так хорошо, что стал им, однако глубоко внутри тебя сидел истинный смысл твоего существования, проступая на твоей коже чернильными строчками. Ты несешь слова. Твое юродство и кривляние прерываются паузами как текст знаками препинания. Твои движения похожи на танцевальные па и фигуры, каждое из которых отчего-то оказалось не на своем месте в танце; изящные по отдельности, вместе они складываются в хаотичное предъявление миру тебя - такое же, в какое сложены слова на твоей коже. Над тобой смеются, тебя держат за дурака - однако же продолжают приходить к тебе, чтобы выслушать абсурдное толкование голоса Темзы или получить засаленную бумажку с малопонятным предсказанием. Это неважно - все, что ты делаешь, ты делаешь не для них.
- Оружие врагов моих чтят в аду, как святыню,
Замыслы их лелеют, как священные тексты.
Кровь, что я проливал на полях древних сражений,
Собрана адскими ризничими с запятнанной земли.
Собрана в сосуды из серебра и слоновой кости.
Я принес Англии магию,
Но англичане презрели мой дар.
Магия будет написана на камнях и холмах,
Но разум их не сможет ее постичь.
Облетевшие деревья зимой —
Письмена, которых им никогда не прочесть…
**
...Ты заполняешь своим вниманием всю улицу. Иногда тебе приходится заполнить им целый квартал, а иногда - и весь город. Твои отточенные движения, четкие замечания и решительные действия были вместилищем совершенно иного смысла, нежели тот, который в них вкладывали твои зрители и который был бы самым очевидным ответом. Ты хорошо научился играть роль слуги и компаньона для гениального чародея, так хорошо, что стал им, однако глубоко внутри тебя сидел истинный смысл твоего существования, напоминая о себе каждую секунду, не давая забыть, ведя тебя за собой словно на натянутой струне. Ты действие. Все, что ты делаешь, направлено на то, чтобы совершались дела. Чтобы происходило движение вперед - и неважно, по какому пути. Над тобой смеются, тебя держат за дурака и простого слугу, живущего в тени ученого волшебника - однако же он продолжает прислушиваться к твоим советам и следовать твоим указаниям, продолжает поверять тебе свои беды и горести, продолжает идти той дорогой, которую ты подсказываешь ему. Ты прекращаешь думать: все становится неважно, когда ты видишь желтую палатку на углу улицы, перед которой танцует, рассыпая ветхие листки, чудак в широкополой шляпе.
- Два чародея появятся в Англии…
Первый будет страшиться меня, второй — жаждать узреть меня.
Первым будут управлять убийцы и воры,
Второй устремится к саморазрушению.
Первый похоронит сердце свое под снегом в темном лесу,
Но боль его не уймется.
Второй увидит сокровище свое в руках недруга…
**
... Ты чувствуешь, что сталкиваешься с кем-то. Так чувствует себя человек с завязанными глазами, на полном ходу натыкающийся на дерево - или на другого человека. В твоем мире больше не безопасно, чернила на твоей коже пульсируют и ведут тебя за собой. Ты закрываешь глаза и позволяешь им сделать все за тебя. Яркое солнце середины улицы вдруг сменяется тенью около стены. Твоя рука оказывается в кармане того, с кем ты столкнулся минуту назад, и пальцы уже чувствуют сквозь бумагу чуждый текст. Он жжет и несет опасность - как и тот человек, из кармана которого ты его вытащил. Так проходит долгое мгновение, за которое он оборачивается - и под его взглядом время снова начинает течь - нет, нестись яростным потоком, и вас обоих подхватывает этот поток как воды реки, и это ввергает тебя в беспричинную радость, и рвется изнутри тебя твой смысл, стремясь соприкоснуться с чем-то как не стремился никогда в жизни.
- Первый жизнь проведет в одиночестве, сам заточив себя в тюрьму,
Второму уготовано бродить одинокими дорогами.
В поисках Башни Тьмы на высоком склоне холма…
**
... Ты только что смотрел на него, танцующего на улице и выкрикивающего какие-то строки, и тут он исчез. Хоть ты и привык к волшебству, это исчезновение тебя ошеломило - так, словно ты на полном ходу наткнулся на дерево, которого только что не было, или другого человека. В твоем мире больше не безопасно. Твоя суть велит тебе прислушаться к миру вокруг, тянет за собой - и ты позволяешь ей сделать все за себя. Сжимая руку, ты уже знаешь, что в плену пальцев окажется чужая рука, вытаскивающая из твоего кармана листки с написанными заклинаниями. Они должны нести опасность - однако исходит она от того человека, который держит их сейчас в грязных пальцах. Так проходит долгое мгновение, которое нужно тебе, чтобы обернуться и поймать его взгляд - после чего замершее было время вдруг подхватывает вас двоих яростным потоком, которому ты не можешь сопротивляться, и это ввергает тебя в беспричинную ярость, но рвется изнутри тебя твой смысл, стремясь соприкоснуться с чем-то как не стремился никогда в жизни.
- Я восседаю на черном троне, но им не дано увидеть меня.
Дождь отворит мне дверь, и я войду.
Камни соорудят трон для меня, и я взойду на него…
**
IIII. L'Empereur
Один из вас тасовал колоду, и раскладывал карты, второй переворачивает их - и оба вы видите то, что видите. Один за одним ложатся на стол девять королей - с державой и скипетром, к холодной улыбкой на устах, но на каждой следующей карте король все моложе, все злее и все чернее одеждой и мантией. Чернильное пятно, отметившее первую карту, на последующих растет - и к пятой карте вы оба одновременно понимаете, что это не пятно вовсе, а ворон, летящий ворон. Один из вас переворачивает оставшиеся в колоде карты. Вам обоим страстно хочется рассмотреть их все, но волнение - или что-то иное - подводит, и истрепанные листы сыплются на пол и кружат в холодной сырой мгле. Черные короли. На каждой карте изображена одна и та же фигура с мертвенно-бледным лицом и неумолимым взглядом. Вы в молчании смотрите на них, суть каждого из вас бьется внутри и когда ваши взгляды встречаются, вы оба понимаете, насколько глубока и неразрывна та связь, что уже протянута между вами. Протянута тем, дорогу кому прокладываете вы оба.
- Я раскину руки - и английские реки потекут вспять.
@темы:
богатая внутренняя война,
а это мне открытку подарили: мятая, зеленая, "100 лет Бенджамену Франклину",
хлеб и зрелища,
странности перевода
-
-
18.07.2015 в 09:42-
-
18.07.2015 в 13:11Спасибо.
-
-
26.07.2015 в 15:41