Итогов выходных на этот раз какое-то охрененное количество, что я сомневаюсь
«а был ли мальчик», что все это влезет в один пост.
Поэтому напишу про Олимпиаду. В конце концов, шестидесятая.
Каждый год меня кто-нибудь спрашивает, зачем я делаю первый тур олимпиадыКаждый год меня кто-нибудь спрашивает, зачем я делаю первый тур олимпиады. Всякий раз я честно подвисаю, потому что ответить на этот вопрос не получается, не рассказав пару-тройку историй минут на пятнадцать. Рационального объяснения этому не существует. Ближе всего к нему фраза «Я просто люблю это».
Ну и плюс ко всему – это охрененная тренировка организаторских скиллов, всех вместе, и каждого в отдельности. За первые три года я достиг практически дзена в рамках организации работы одной из больших аудиторий, куда влезает человек 400 школьников. В последние четыре года я занимаюсь совершенствованием себя в ключе эффективного управления неквалифицированными кадрами, тайм-мененджмента и подкладывании соломы вообще везде. Мне казалось в позапрошлом году, что я всего этого достиг, когда мы закончили тур в пять вечера, а не в восемь, как обычно. В прошлом году, видимо, в назидание моей гордыне, к нам пришло на 25% школьников больше, чем в предыдущие годы, и я захлебнулся своей невъебенностью – потому что предусмотреть этого я не мог, а эффективно разрулить, конечно, получилось, но не мгновенно.
И поэтому в нынешнем году я доволен собой очень. Для этого потребовалось сдвинуть приход организаторов на полчаса раньше, полностью переписать схему общих действий на первые три часа работы, устроить три инструктажа волонтеров и постоянно бегать по факультету в процессе, дабы контролировать все это. В итоге мы не выбились из графика более, чем на пять минут; сделали при этом все достаточно четко и эффективно; мелкие косяки, о которых я знаю, постороннему наблюдателю не были заметны до той степени, когда кажется, что все работает само. Во всех отзывах я вижу слова о том, что это была лучшая олимпиада за четыре года, и это чертовски отрадно.
До идеала мне осталось немного – исключить пункт собственной беготни в процессе, сиречь – грамотно распределить ответственность и заставить придуманные схемы работать действительно на автомате. После этого я смогу с чистой совестью оставить первый тур на кого угодно – я буду знать, что _не_сделать_ его будет попросту невозможно).
Если отойти от идей
порабощения мира организации, то ШБО всегда нравилась мне той атмосферой, что там неизменно устанавливается. К счастью, мы отошли от ролевого безумия пятилетней давности, когда по лестницам бегали люди с мечами и в кольчугах, на досках в аудиториях рисовали перевернутые пентаграммы, дети выворачивали шеи, чтобы посмотреть на эльфийскую деву с ростовым луком, стоящую на высоте около шести метров и грозно взирающую оттуда на шестиклашек, а бегал по факультету в ботфортах, камзоле и с хлыстом и орал не своим голосом, поскольку все вышеописанное добавляло в нашу жизнь тонны безумия и раздолбайства. Несмотря на очарование всего этого, пришлось несколько пресечь подобное самовыражение ради спокойствия, но оставшейся атмосферы, на мой вкус, хватает для того, чтобы ощутить некоторое волшебство.
Теперь мальчики на входе косплеят людей в черном, а в жизнь Большой Биологической Аудитории прочно вошел ГП: один из старших аудиторов неизменно появляется в мантии и с палочкой, и ведет с детьми
прелестнейшие диалоги:прелестнейшие диалоги:
«Отец Андрей:
- Вопросы олимпиады составлены таким образом, что единственно правильного ответа на них не бывает. Чем больше вы напишете, тем больше вероятность, что мы найдем в вашей работе зерно истины. Поэтому время работы - что?
Нестройный хор голосов:
- Неограничено!
Отец Андрей, удовлетворенно улыбаясь.
- Верно. Все факультеты получают по десять баллов.
**
- Скажите, а что, если я забыл индекс?
- Это очень печально.
- А если я забыл ручку?
- Это еще печальнее.
- А что, если я просто все забыл ничего не напишу?
- Минус десять баллов вашему факультету. За глупые вопросы.
**
Бобр, сверху:
- Чур я Вольдеморт!
Отец Андрей, не меняя тона:
- Вы такой же Вольдеморт, как я - Гермиона Грейнджер. Итак, на каждом листе вашей работы вы пишете ваш класс и номер анкеты. Ни имени, ни фамилии писать на листе не нужно...
В Большой Биологической Аудитории звук деревянной палочки, постукивающей по деревянной кафедре - уместен, как нигде. Поднимаются руки, щелкают пальцы, аудиторы ловят вопросы детей».
(с)2008, записано леди Ашурой.
Ну и вообще там собираются потрясающе красивые люди, красивые той одухотворенной красотой, которая есть во всех людях, делающих что-то действительно реальное, настоящее. Они не тупят в какую-то ничего не значащую хрень в Интернете, не ведут какие-то разборки, больше напоминающие возню в песочнице, не выдают желаемое за действительное, не пытаются строить из себя что-то, они просто делают дело, которое для них важно. Не потому, что они через это дело доказывают себе и всем вокруг собственную значимость, а потому, что им важно сделать эту олимпиаду для совершенно незнакомых школьников, сделать так, чтобы им было интересно, чтобы детский интерес к биологии перерос во взрослое стремление к науке. И я знаю, что это работает – я видел детей, которые год за годом ходили на ШБО, а потом поступали на биофак, и становились серьезными учеными, работающими и в России, и за рубежом, публикующимися в серьезных изданиях и истинно любящих свою науку. Конечно, их путь к этому был обусловлен не наличием в их жизни олимпиады. Но многие из них делают олимпиаду сейчас – в качестве оргов, в качестве жюри, и говорят, что она когда-то помогла им не просто любить школьный предмет биология, но задуматься над каким-то большим местом для этой области науки в своей жизни. И сейчас все, делающие олимпиаду, делают это так же для других - как когда-то кто-то делал ее для них.
Мне даже не надо абстрагироваться от 16 часов непрерывной беготни, чтобы понимать, что я, тем не менее, люблю это – потому что это настоящее, живое, реально нужное. У меня мизантропия отключается на ШБО, потому что ей там негде развернуться – нет той бессмысленности, что ее питает обычно, нет человеческого эгоизма и тупости.
Четыре фотографии
Саймон, главцербер и просто волшебный мальчик
Отец Андрей, старший аудитор, и я - специально для тех, кто не видел меня с короткими волосами.
Игорь Окштейн, человек, который уже много лет делает для школьников 6-10 классов Летнюю Экологическую Школу, а также собственную олимпиаду и прочие образовательные мероприятия.
леди Ашура, старший аудитор ББА и мой прекрасный друг.
(с) фотографий -ЖЖ-юзер nebella