Это своеобразный ответ на рождественские сказки Эдварда Бёрка, написанные к "Маховику времени IV". Спасибо за повод и за тексты.
текст под катом
Больше всего почты всегда в канун Рождества: если обычно чужие совы прилетают пару раз в неделю (и то чаще с журналами, чем с письмами), то в декабре приходится запасать корма и лакомств для уставших птиц втрое больше обычного. В эти дни словно где-то прорывает трубопровод с письмами: пишут все. Бывшие ученики, коллеги и старые друзья, случайные знакомые и редакторы всех журналов, где он публиковался за последние лет семь, и иногда просто совершенно незнакомые люди. Счастье, что этот список не пополняют нынешние ученики Хогвартса (ну разве что изредка). Чаще всего совы приносят открытки «Счастливого Рождества» или короткие письма с пожеланиями всего наилучшего. Иногда к ним прилагаются развернутые жизнеописания (неизбежные пятнадцать страниц от двоюродного деда), колдографии (от Дилана Уолтона и Эммы Мюррей), домашние кексы (от тетки) и печенье с предсказаниями (от Елены Дункан, и притом совершенно бездарного свойства). Кое-кто как бы между делом присылает вместе с открыткой еще и рукописи («просто посмотрите, но за рецензию я был бы благодарен вдвойне»), приглашения на мероприятия светского толка (отправляются в камин нераспечатанными) и личного характера (складываются в специальный ящик со вздохом). Этот марафон завершает традиционная рождественская сказка от Эдварда Бёрка и традиционная рождественская шахматная задачка от троюродного дяди Артура Форда Маккензи, а также обязательное письмо от Ричарда Фрэнсиса Бёртона из соседнего Торки. Старик пишет раз в год, отвечая одновременно на все письма, полученные им в уходящем году, а приносит его такая же старая, как сам Бёртон, чачалака, вызывая переполох среди сов и соседей. Эксцентричность старого волшебника, прожившего к тому же всю жизнь среди магглов, вызывает улыбку пополам с уважением, хотя область научных интересов старика трудно назвать ординарной – и близкой.
Сам Дангласс отправляет письма и открытки раньше, в ноябре, строго придерживаясь правила «Самое темное время года само себя светлее не сделает», однако на все рождественские поздравления отвечает. На все, кроме одного: сова, отправленная адресату, всегда возвращается обратно с нераспечатанным письмом. Можно было бы передавать этот ответ лично, вот только Дэниэл не знает, кому: за все годы, что эта ситуация повторяется, он так и не смог выяснить, от кого приходит это письма. Всегда одинаковый конверт из тонкой бумаги, похожей на рисовую. Каллиграфические, почти исчезающие строки — и каждая неуловимо напоминает что-то, не то виденное в одной из книг, не то написанное собственноручно в поздравительных письмах прошлых лет. Вместе они неизменно складываются в довольно ординарное (хотя и со вкусом составленное) пожелание всего наилучшего в будущем году, хотя среди общих слов встречается и конкретика — и именно поэтому эта загадка так занимает. Все, написанное в этих письмах, всегда сбывается до последней запятой и самого незначительного слова. Этакий личный прогноз хороших событий на год — хотя волшебник абсолютно уверен, что даже самый талантливый предсказатель не в состоянии таковой составить.
Ради интереса он рассказывал об этом случае знакомым пророкам-практикам, но все они в один голос заявляли, что это очень интересно, но, вероятнее всего, объясняется ложным программированием сознания и банальной акцентуацией на описанном. Тот факт, что с каждым годом конкретики в письме становится все больше, всеми рассматривалось как дополнительный аргумент за эту теорию, и только Дангласса слегка пугало.
Когда в позапрошлом году Дэниэл получил от родственников откопанный где-то на чердаке живой портрет его матери, он показал письмо ей — но Элизабет Макнил только вскинула тонкую бровь:
- Ты же всегда не верил в предсказания — что же случилось сейчас? – и больше на эту тему не сказала ни слова.
Получая очередное письмо, Дангласс задумчиво распечатывает его и думает про себя, что трудно не верить в предсказания из ниоткуда, которые раз за разом сбываются, даже если ты до глубины души ненавидишь транс.