1 ноября 1981 года.1 ноября 1981 года.
Люциус просыпается, как обычно, раньше: Ремус еще спит, уткнувшись носом в подушку, одеяло сбилось, открывая обнаженную спину до поясницы – ровно настолько, чтобы зрелище оставалось на грани приличия, но при этом подстегивало воображение. Малфой мягко и в то же время несколько хищно улыбается своим мыслям, глядя на спящего любовника, и щелкает пальцами, призывая домового эльфа. Тот появляется незамедлительно, почтительно кланяется, желает хозяину доброго утра и сообщает, что Нарцисса и Драко еще спят. Люциус негромко приказывает принести ему чашку чая и корреспонденцию: обычное начало весеннего утра на Майотте. Люциус задумчиво наблюдает за ветром, играющим легкими занавесями на окнах и думает, что в Англии наверняка дождливо, ветрено и промозгло, как всегда в начале ноября. В Африке самый разгар весны, практически все цветет, и вчерашний Хэллоуин они отмечали в саду, который Нарцисса украсила иллюзорными тыквами и какими-то местными ярко-оранжевыми цветами. Драко привели в восторг устрашающие фигурки работы местных шаманов, которые служили своеобразным украшением стола, с одной из них он не пожелал расставаться: пришлось отнести его в постель вместе с этим куском дерева, впрочем, по уверению Ремуса, совершенно неопасным.
Канун Дня Всех Святых никогда не являлся любимым праздником Малфоя, но он третий год неизменно устраивал этот праздник для Ремуса, зная, что тот скучает по друзьям и времени учебы в Хогвартсе. В последние два года в Англии стало окончательно неспокойно, а после рождения Драко Люциус и вовсе практически перестал бывать в Министерстве, ограничиваясь отчетами и редкими разговорами по каминной сети, из которых всякий раз делал все более неутешительные выводы. Ремус жадно проглатывал все письма, газеты и любые новости из Англии, и молчаливо рвался к друзьям, заменяя собственное присутствие рядом с ними максимально возможным количеством длинных писем, редких свитков по Темным Искусствам, которые могли подарить Ордену Феникса пару лишних минут в борьбе с Упивающимися, и подарками для маленького Гарри. В последнем письме от Сириуса говорилось, что дом Поттеров вскоре будет спрятан от Темного Лорда, и попасть туда сможет только Хранитель Тайны, которым Джеймс собирается сделать самого Сириуса, так что последнюю порцию писем, а заодно пару свертков на Хэллоуин, Ремус отправил одной совой Блэку, полагая, что так они доберутся до адресатов быстрее. Люциус хмурился и молчал: он был уверен что такая активная и явная переписка неизбежно привлечет внимание Темного Лорда, но лишить Ремуса последней возможности общаться с друзьями не мог. За последние три с половиной года Малфой убедился, что выбить из гриффиндорцев их представления о том, что правильно, все-таки невозможно.
Эльф приносит чай, газеты и пару писем из Министерства. Пометок о срочности на них не стоит, и Люциус разворачивает газету, чтобы увидеть на передовице заголовок «Тот-кого-нельзя-называть бесследно исчез». Ошарашенный Люциус наскоро проглядывает текст и, изменившись в лице, трясет Ремуса за плечо. Сонный, всклокоченный Люпин щурится на свет пару секунд, но что-то в облике Люциуса заставляет его проснуться почти мгновенно и мертвой хваткой вцепиться в газету. Люциус читает из-за его плеча уже медленнее, обрабатывая информацию, и все-таки не может уложить у себя в голове это нагромождение слов, никак не связанных друг с другом до минувшей ночи: Блэк, предательство, смерть, Поттеры, Авада Кедевра, годовалый мальчишка, Волдеморт. Глядя на застывшее лицо Ремуса он понимает, что этот паззл не под силу не ему одному.